Кружатся вихри в дали,
В садах
вишни кровоточат.
Бухгалтер-кукушка у реки,
Ленится, считать не
хочет.
Небо-сковородка из
солнца
Яичницу готовит жара.
К тенистым тополиным рощам,
К арыкам
отойти пора.
На полях танцуют
миражи,
Трактора якоря бросят.
И Гуррак монотонно стонет,
Тишина
голосов просит.
Поднимается пыль по
дороге,
Вдалеке тарахтит мопед.
Повариха, ударив в
лемех,
Колхозников вызывает на обед.
Бам! Бам! Бам! Бам!
Память
Никогда не забуду,
Того рассвета
скорбного.
Белеющего,
Полосатого неба и даль.
Белые руки
твои,
Как слоновые кости.
Такое же тело.
Не забуду тот берег
Где
мы прощались
С тобой.
Не забуду печаль,
Которая утонула
В водовороте моих глаз.
Больше я не
поеду туда.
Если поеду, то,
Ветры будут реветь
На языках
юлгунов*
Которые росли
Над дальними
оврагами.
_______________________________
*Юлгун- степной
можжевельник |
The cherry-trees bleed in sight.
Far away the whirls swirl
around,
The cuckoo by the river
side
Is lazy, not willing to
count.
The sky is a pan and the
sun
Is an egg to be fried in
the heat.
To poplars and streams
everyone
Is willing now to
retreat.
Mirages roam on the
lawns,
The tractors drop anchors
on grounds.
Gurrak now droningly
moans
Silence is longing for
sounds.
.
A motor-bike, raising
dust,
Comes rattling along up
there.
The cook calls all to
repast
Beating the plate of
plowshare.
Clank! Clank! Clank!
Clank!
Memory.
I’ll never
forget
The mournful break of the
day!
The white
Striped sky and
expanse.
Your hands
And your body,
Ivory-white.
I’ll never
forget
The bank of the
river
Where we parted.
I’ll never
forget
The sorrow
That drowned
I n the depth of my
eyes.
I’ll never go
there.
If I do,
The winds will be
wailing
In the language of
yulguns1
That grew
Far away over
ravines.
|
